25 февр. 2009 г.

Тайна 11

Глава11

Хакан-Заде - Наследник ханов.

Старикашка Касым чувствовал затылком, что за ним с мурзой кто-то гонится. К своему ужасу понял, что своё в этой жизни он уже отскакал... Большая байга-скачки уже не для него! Чувство обречённости взяло верх и он осадил бахмата, за ним стали два других. Старик с завидной быстротой дёрнул из-за спины стрелу из потёртого кожаного колчана. Сорвал с её наконечника мешочек из рыбьего пузыря со страшным ядом. Могучий молодой мурза Муртаза, спутник Касыма, попытался оторваться от преследователей, но лошадь попала ногой в какую-то нору и упала, две другие протащили её, поранив джигиту ногу. Презрев боль в ноге, нукер* наложил тяжёлую стрелу на роговой богатырский лук и с яростью оттянул тетиву к самому уху. "Старый шакал, - подумал мурза о Касыме, - ведь гоняться только двое". Его стрела попала в грудь лошади Бекира. Два ширинца-нукера сошлись в смертельной схватке - пичак на пичак. Похожий на медведя, Муртаза хотел располовинить вёрткого Бекира. Чем бы закончилась схватка, чей нож первым поразил бы соплеменника, трудно было предугадать. Обоих одновременно захлестнули арканы. Касым успел пустить смертоносную стрелу, рука потянулась за следующей, но бесцеремонно, как нашкодившего щенка, за шиворот, какой-то джигит богатырской рукой вырвал его из седла и бросил под копыта своей лошади. В стычку вмешались тургауды Перекопского Ор-бея - "капы-кулу". Батыра Менгли гвардейцы узнали - приветствовали живую легенду Крыма возгласами, помогли вытащить стрелу из верхней части левой руки, перетянули кожанным ремешком руку у самого плеча и поспешили догонять своих. Тургауды в одинаковой жёлтой одежде шли по следу обоза, который привёл их всех в ставку Тогрул*-бея - улус-бея рода Кипчак в Тарханкутской степи. Кто эти рослые и крепкие "рабы ворот", мало кто знал. Говорили, что их, как рождённых наложницами, а не жёнами, ещё детьми из ханских гаремов отвозили на Северный Кавказ, где они воспитывались в одном из самых воинственных родов черкесов - адыгейцев. Аталыков не интересовало, кто к ним послан - будущий хан или полукровка-гурген*. Условия были крайне суровы. Ни один из джигитов-канов не знал, кто его родители. Грубый кинжал, плохонькая сабля, какая-нибудь кляча - всё то, что выделялось воспитаннику. Угнал чужих овец или лошадей - молодец, джигит! Сложил голову - на то воля Аллаха! Что тут поделать, Аллах велик - он даёт жизнь, он её и отнимает. Он один, а их - великое множество! Из Крыма пришлют новых учеников. Хочешь мяса - ищи его сам, хочешь красавицу - укради, но не попадись. Закон гор - кровная месть: скрылся - герой, пойман - смерть!

У белой юрты улус-бея подъехавших встретило целое скопище "капы-кулу"*. Среди крепких, но низкорослых бахматов неспокойно пританцовывал рослый красно-гнедой жеребец. Его придерживала властная рука Ор-бея. Впереди неспокойного жеребца лицом вниз лежал улус-бей кипчакский - один из четырёх карачей Крыма. Он тогда, на высшем совете ханства поддержал дядю Саадет-Гирея против него, мятежного Ислам-Гирея...

Неукротимый наследник крымского престола считал, что для него четвёртая должность в ханстве* тесновата. И днём, и ночью рвался быть первым. Ух и покажет он соплеменникам, всему миру, вернёт Великую степь от Китайской стены до Дуная, как во времена Ичан-Орды и Бату-хана, разве не он, Ислам-Гирей, в праве собрать весь улус Джучиев в своём кулаке? Разве не стоит бороться за то, чтобы османы убрались за восточный берег Босфора? Всех нужно собрать в кулак, даже осколки тех обров и утургуров, разных там мадьяр, проникших за Дунай. Да и те волохи всегда с тем, кто сильнее... Только одна из всех могучая Евразия способна противостоять всему миру! Московитам придётся убраться из Казани и платить дань за свои заснеженные леса и болота... Ислам-Гирей знал всех своих предков в тринадцати коленах ханов-чингисидов. Ему также хорошо были известны восточные традиции уважения к старшим по возрасту, да и у самого уже засеребрились кончики усов. Резко хлестнув нагайкой, он с бешенной силой сбил с головы бея роскошную чалму. Удар был быстр, как молния и точен, как стрела. Лежащий рядом посох хромого бея был перебит туго сплетённой кожей...

- Топал-бей*, мне нет дела до твоих заслуг перед Крымом как воина, так и карачи. Твои емкийя*-кипчаки за разгром валки соленников-чумаков заслужили наказание - смерть! Ты выдашь мне всех виновных, мои тургауды знают, чего и сколько они везли в Крым на обмен. Они заплатили всё, что положено ханству и находятся под защитой Ор-бея! Может быть, ты по старости и уродству считаешь себя выше моего прадеда Девлет-Гирея-Ходжи, который вместе с дедом Менгли оставил закон о купцах и торговле? Яса главного из моих предков, Чингисхана за нападение на купцов тоже предусматривала смерть. Ты скажешь, что хан Узбек заменил Ясу шариатом, но и шариат защищает торговлю! Весы* - тамга Гиреев!

Тогрул-бей оторвал лысую голову от земли, его лицо налилось кровью, глаза были навыкате. С трудом встав на колени, он прохрипел:

- Не губи моего сына, Аллах тебе этого не простит! Исмаил молод и горит ненавистью к гяурам!

- Пусть бы показывал своё геройство в набегах на чужие края, здесь в Крыму ослушникам смерть! Какой-то полукровка-гурген стал впереди моего коня!

- Обижаешь, царевич, хоть род нам достался половецкий, но мы, Кипчак-беи, чингисиды по отцам и матерям. Свидетель Аллах, это тебя, Ислам-Гирей, народ считает полукровкой-гургеном! Хоть твоя мать и из княжеского рода Глинских, но ведь они гяуры-христиане..!

Ислам-Гирей положил руку на рукоять "Переяславки", пальцы потянули разукрашенный эфес сабли, но тут же бросили обратно в ножны. Ор-бей махнул своим гвардейцам и те отъехали к колодцу поить лошадей. Оставшись один на один, Ислам-Гирей сместился в седле, свесившись на одну сторону по-казацки, немного помолчал, о чём-то думая...

- Дожил до седой бороды и живёшь полуправдой! Мою мать не трожь - её Мухаммед-Гирей, как равную, взял законной женой в народ! Злые языки мололи, что род князей Глинских - от сына темника Мамая, Мансура, который служил Литво-Руси Витовта. Мать Мансура - дочь отцеубийцы Бердыбека, внучка хана Джанибека. Писаки называют Мамая безродным - это ложь! Его предки - монголы из знатного рода Сиче-Бики были не менее высокородны, чем род Чингиса - Борджигины. Так что высокородным был нойон Мамай! То, что считают ошибкой Мамая, в самом деле было ошибкой московитских попов - Суздальского Епископа, подговорившего перебить татарских послов Мамая в Нижнем Новгороде. Каким монголом был бы Мамай, если бы не отомстил за убийство послов? Но Глинские - потомки Мамая - это легенда для легковерных... Истина в том, что князья Глинские - от служившего Витовту Алы-Касида-Мурзы, царевича из потомков Бату-хана, как и твои, Тогрул-бей... Аллах и так всё знает, и твоя жизнь на закате. С этой самой чумацкой валкой её атаман привёз мне кожанный кисет той земли, которая была родной для моей матери. Когда-то давно, уже после смерти отца я вернулся в Салачик* и попросил показать мне мою мать. Старик-евнух показал мне её мавзолей и сказал, что завистницы отравили её вскоре после нашего с сестрой рождения... Старик рассказал, что мать, прощаясь с отцом, просила, чтобы он не топтал своими лошадьми её Украину... Ты знаешь, что отец со старшим моим братом Батыр-Султаном разбил Астраханское войско, но оба были предательски убиты уже после победы... Даже сестру Наилю я не увидел, её украл какой-то степной мурза. Ещё сказал евнух, что, умирая, мать бредила и просила горсть земли со своей родины. Тогрул-бей, ты говоришь, что такой же чингисид, как и я, но все мои предки - ханы, а твой сын - предводитель кучки степных разбойников! Его не спасёт даже то, что всем известны заслуги воина и карачи Тогрул-бея. Мой дед

по матери - Арслан Глинский, по-гяурски моя мать не Ак-Су, а Оксана Львовна... Если ещё что-то другое хочешь сказать, говори, только недолго, ты наверное думаешь, что чингисиды испокон веку мусульмане? Знаешь ли ты что сын Бату-хана и наследник Синей Орды, Сартак, был христианином и молился пророку Иссе, сыну святой Мирьем? До хана Узбека вера арабов с шариатом была в Орде не правилом, а только исключением. Сколько степных батыров и даже султанов-царевичей ушло из Орды служить Москве и Вильно с Тракаем*! Чингисиды могут быть любой веры, но отказываться от Ясы не стоило, как и давать мне имя Ислам - покорный!

- Ты, оглан, рассказал то, что могли знать все, а почему-то знаешь ты один, Аллах тебе, грешному судья. Если всё не так, как мы все думали, да простит тебе Аллах все твои прошлые и будущие прегрешения девять раз вдевятеро*. Ты неистовый бунтарь и, кроме своих тургаудов - капы-кулу или, как их в степи называют, сары-шайтанов*, никому не нужен... Ты всюду первый и везде лишний! Трудно тебе, великий бунтарь! Аллах акбар*! Многие кланяются стрелам и саблям, я же, потомок Чингисхана и Бату, монгол-борджегин, что значит "синеокий", честно шёл дорогами войны и славы! Немного поединщиков-батыров в крымской степи, способных идти не толпой, а один на один с любым врагом, как в борьбе. Я всегда принимал вызов и, до последнего раза, всегда побеждал! Но тот последний бой, который я проиграл, был с поединщиком не человеческой силы. Как бы в шутку он искалечил меня, как зёрнышко сокрушают жернова. Гяуры звали его "батькой Байдой". Чем жить после сегодняшнего позора, лучше умереть! Я своё прожил не хуже других, пощады для себя не желаю. Оставь в живых моего единственного сына! Я знаю, что он один виноват с этими соленниками. Всё случилось из-за муллы-пирата, которого Исмаил купил в Гёзлеве подешёвке у какого-то Балаклавского рыбака. Смай решил, что за такого здоровенного, да ещё муллу, заплатят хороший выкуп. Внуки забавлялись, запрягая нового раба в арбу вместо ишака. Пират оказался прытким и сбежал из аула. Преследуя его, Исмаил столкнулся с соленниками. Их атаман отказался выдать беглого, предложив ничтожный выкуп. Смай погорячился и ударил атамана, тот упал, за него заступились его люди... Драка переросла в схватку. Джигитов у сына было много и они часть гяуров перебили, а остальных вместе с возами пригнали в аул.

- Причина мне ясна, зови сюда своего забияку-сына и беглого раба. Ваш кади мне не нужен, моей власти хватает самому вершить суд над преступниками.

Ислам-Гирей подал плетью знак одному из своих гвардейцев. Тот подъехал к ним.

- Посади Тогрул-бея на свою лошадь, - приказал ему Ор-бей.

Тургауд соскользнул со своего бахмата и, бережно, как ребёнка, посадил на него бея. Тем временем, Касыма, его спутника и Бекира подвели к Ор-бею.

- Кто такие? Откуда?

- Мы люди Алу-Арслана, бея Ширинского, - за всех ответил Касым.

- Он что, воскрес?

- Нас послал по делам его внук, Камбирдей Ширинский.

Один из гвардейцев подъехал к Ор-бею и что-то сказал ему. Ислам-Гирей бросил взгляд через толпу и увидел батыра Менгли. Тот приветствовал его, не сходя с седла, как равный равного. Ислам-Гирей обратил внимание на совиные перья на шлеме Менгли. Их имеет право носить только чингисид по рождению, если же это было не так, их снимали вместе с головой! Батыр Менгли не мальчишка и не обманщик, значит он - чингисид. Ор-бей сам подъехал к Менгли:

- Что привело Менгли-бея в кочевье разбойников кипчаков?

- Эти двое - преступники из моего рода Ширинов и они заслужили смерть.

- В дела благородного рода Ширинов я не вмешиваюсь, тут у меня своя разборка... Я не первый раз думаю, кого ты мне напоминаешь?

- Алу-Арслан как-то говорил, что я похож на своего прадеда...

- Кто твой прадед, я его знал?

- Менгли-Гирей-хан!

- Мой дед - твой прадед?! Как это понять?

- Моя мать - дочь Мухаммед-Гирея, а отец - сын старшего брата Алу-Арслана,

Эмин-бека, тудуна* Кафы...

- Видишь ли, Менгли-бей, я много лет провёл на Кавказе, когда вернулся, уже не было в живых ни отца, ни матери, сестёр от других жён отца я почти не знал.

- Моя мать - Наиля!

- Ты сын Наили?! Мы с ней родились от одной матери в один день. Наша мать Ак-Су Глинская - из рода черкасских князей Глинских...

- Мать моей матери - не татарка?

- Она из крещённых чингисидов, которые служили Литве. Кроме того, Менгли, не забывай, что быть чингисидом - не значит быть татарином, они монголы-борджегины, хоть ханы, хоть беи, хоть нухуры-нукеры. Менгли, у тебя есть братья, сёстры? Как себя чувствует мать? Жив ли отец?

- Мой отец чудом уцелел в Кафской резне, устроенной Алу-Арсланом, он не знал правду о себе. Вскоре после моего рождения вот этот старый касапчи, - батыр кивнул в сторону Касыма, - был с тем, кто убил отца стрелой в спину по приказу Алу-Арслана. Мать не захотела делить ложе с Алу-Арсланом и заколола себя кинжалом. Меня подобрали аульные

чигане-табунщики, среди них я и рос, ничего о себе не зная. Совсем недавно я волей Аллаха узнал, что у меня есть две сестры и, как ни странно, брат - казацкий атаман Байда!

- Ну и дела! - покачал головой Ор-бей, - Один мой племянник из сиротки стал первым батыром Крыма и к тому же становится улус-беем самого могущественного рода в Крыму. Ну а за второго и говорить страшно - со своими полуварягами-полуберендеями, претендовал на весь Кара-Дениз!

- Бекир, подойди ближе. Ор-бей - родной дядя мне и твоей матери!

-Прадед Девлет-Гирей-Ходжа воспитывался в Луцке при дворе князя Витовта и знал, что Литовскую Русь защищает святая Мирьем. Дед Менгли воспитывался при дворе генуэзкого консула, там тоже ставили свечи святой Мирьем.

Тем временем кипчаки привели избитого красно-рыжего человека. Ор-бей не говорил по-русски, а рыжий человек плохо знал татарский. Менгли хорошо знал оба. Он сразу узнал этого человека...

- Этот красный лис провёл Алу-Арслана, как полугодовалого щенка! Пришлось мне тогда и в ров прыгать со стены замка, и бея выкупать, и переговоры вести... Дядя, я охотно выкуплю этого красного лиса.

- У кого? На нём нет тамги - он раб ханства, а не разбойников-кипчаков... Я вижу на тебе нет лица! Ты ранен?! Когда выздоровеешь, заберёшь его, да и своих, в зиндане Ферх-Кермена, оттуда ещё никто не сбегал..!

Менгли качнулся в седле. Бекир с виновником Исмаилом помогли ему слезть с лошади и провели в ближайшую юрту. Аульный лекарь-бахсы посмотрел рану и сказал, что время упущено, стрела, вероятно, была с сильным ядом, бей Менгли умрёт! Бекир схватился за пустые ножны пичака:

- Что, совсем ничего сделать нельзя?

Лекарь попятился и пробормотал:

- Пусть попробует что-небудь сделать Джамауз-Кемпир!

- Да, да! Отец только благодаря ей и выжил, а то сгнил бы уже не один год назад, - подтвердил Исмаил. Он куда-то убежал и вернулся с ещё не старой смуглой женщиной. Что-то необычное было в её одежде, на шее белело ожерелье из черепов каких-то зверюшек и птиц...

- Все пусть уходят! - выпроводила любопытных ведьма.

Менгли бредил, принимал её за Лолу. Ласковые слова сменялись проклятиями... Бекир остался, время остановилось для него! Знахарка обратилась к нему:

- Быстро руби шест на четыре куска и заостри концы с одной стороны

- Чем заострить? Чем рубить?

- Вон, на кошме сабля висит... быстрее!!! Забивай колья: один - над головой, второй - между колен, третий - к левой руке, четвёртый - к правой! Принеси побольше ремешков, привяжем его к кольям - иначе не удержим! Да что ты там возишься, пробивай прямо через кошму и войлок, времени мало!

Крошечным ножом она вскрыла рану чуть ниже левого плеча. Поставила рядом пустой казан. Тонкие крепкие пальцы сжимали тело раненого, то приближаясь к ране, то отдаляясь от неё в стороны. Припала к ране губами и стала с силой отсасывать кровь, сплёвывая её в казан. Менгли не приходил в себя и скрипел зубами. Так продолжалось долго, с чёрных волос знахарки стекал пот, они слиплись клочьями. Вид её был измученный и ужасный. Наконец, она последний раз сплюнула и, смеясь,

сказала:

- Здоровая кровь!

Вскочила, вытащила из очага в центре юрты раскалённый наконечник копья-дротика и вставила его в рану. Завоняло горелым мясом. От боли Менгли очнулся, но пошевелиться не мог.

- Бекир, помоги встать!

Но Бекир ничего не слышал - предусмотрительная знахарка залепила ему уши воском. Из принесённого с собой узелка она ссыпала какие-то мелкие семена и снадобья в казан с кипящей водой, подгорнула под таган-треногу жар. Тонкой струйкой из медного узкогорлого кумгана залила в рот раненому какой-то напиток.

- Спать, спать, спать и ещё раз спать, - приговаривала знахарка.

Менгли опять потерял сознание. Женщина сама дважды приложилась к горлу кувшина. Глянув на Бекира, она показала ему на уши - тот вытащил воск из своих ушей.

- Принеси бурдюк чистой воды и никого не пускай в юрту... Теперь ему и мне нужно набраться сил - спать, спать! Развяжи его, - уже засыпая, сказала знахарка и свернулась клубочком у очага в центре юрты. Бекир присмотрелся к дяде - грудь медленно двигалась. Поняв, что оба опоены сонным зельем, он отвязал Менгли от кольев, смотал ремешки и выглянул из юрты...

- Тогрул-бей, я решил обождать месяц с твоим выродком Смаем и его джигитами. Менгли-бей со своим племянником останется в твоём кочевье. Если он не доживёт до новолуния, то головы твоих разбойников украсят на длинных пиках стены Ферх-Кермена! Ты просил пощадить своего смертника-сына, пусть его судьбу решит Всевышний! Если Аллах пощадит Ширин-бея, то я отпущу всех кипчаков до единого! Видишь ли, Тогрул-бей, кажется, что мне придётся исправить ошибку деда Менгли, пригнавшего твой половецкий род с берегов Итиля! ...Тарханы из твоих кипчаков - как из меня пахарь!

- Зачем зло говоришь, оглан! Разве отцы и деды этих джигитов не ложили свои головы за интересы Крыма, хоть раз опозорили родовую тамгу с боевым топором-секирой? Можешь ли ты сказать, что они со мной прятались за чужими спинами?

- Кипчак-бей, ты хочешь сказать, что преступники-ширины случайно бежали на твой Тарханкут? Тургауды уже развязали рот старого шакала и он им рассказал, что давно мечтает умереть после Менгли-бея... Я уже послал в Гёзлев за купчишкой, продавшим яд преступнику.

- Великий оглан, ты несправедлив к нам, ведь мы ходим в походы, молимся одному Аллаху!

- Ты смешон, Топал-бей! Сокол и ворона - птицы, но одна родилась соколом, а вторая - вороной, и они тоже дуванят добычу..!

Бекир знал, что слушать чужие разговоры не всегда безопасно, вернулся в юрту и поискал бурдюк для воды, вспомнив слова ведьмы о воде для лечения. Джигит решил, что пока они спят, он найдёт кудук с чистой водой. У аульного колодца он увидел привычную для крымской степи картину: могучий верблюд арканом, сплетённым из конского волоса, вытягивал из копанного, ни чем не облицованного колодца-ямы кожанный мешок из конской шкуры. Вода выливалась в лужу и овцы пили эту воду. Перевернув мешок-кошель, чабан сбрасывал его в яму и всё повторялось. Зная, что вода не скоро посветлеет, Бекир спросил у чабана, где есть другой колодец. Тот ответил, что есть большой кудук возле юрты бея для его семьи, овец там не поят. Хотелось или нет, но Бекиру пришлось опять идти мимо неугомонного Ор-бея.

Гвардеец толкнул под нос лошади Ор-бея маленького, черного, как грач, человека.

- Кто такой? - свесился на бок Ислам-Гирей.

- Ашот, купец из Гёзлева...

- Ты, подлец, продал яд для стрел этому старикашке? Только не вздумай хитрить! Что за яд? Какое от него противоядие?

- Трупный яд из рыбьих голов противоядия не имеет..!

Ор-бей свернул ремень нагайки петлёй и показал тургауду-конвоиру. Тот мгновенно сделал петлю из повода уздечки, ловко надел на шею тщедушного купчишки, приподнял его и повернулся спиной к спине... Когда движения ног купца стали медленнее, Ор-бей показал плетью на землю. На почти задохнувшегося Ашота стали лить воду из походных торсуков. Когда он пришёл в себя, Ислам-Гирей спросил у него, когда ему удобнее умереть - сегодня или через месяц? Поняв, что у него появился шанс, Ашот сказал, что не спешит, и протянул Ор-бею трубку пергамента. Тот сам не взял, показал тургауду, чтобы прочёл. Тот прочёл молча и сказал, что это Берат Алу-Арслана-бея...

- Ты скоро встретишься с беем в ином мире, там ему сам всё и расскажешь..! - брезгливо сказал Ор-бей.

Тургауд бросил пергамент на угли костра, над которым жарились бараньи туши. Берат покойного бея медленно задымил.

- Купца вместе с разбойниками-кипчаками и ширинцами - в зиндан Ферх-Кермена, у нас места хватит... Ну что там, нашли толмача? Давайте сюда пиратского муллу!

Привели пленного. Глянув на него исподлобья, Ислам-Гирей спросил:

- Кипчаки говорят, что ты их раб, а я не вижу клейма-тамги... Ещё они говорят, что ты морской разбойник - пират, это так? Ты знаешь капудан-пашу Байду? Где он, ты сейчас знаешь?

- Я был на другом челне, когда его чайка взорвалась!

- Он утонул?

- Конечно, мог утонуть, но такие, как он и в огне не горят, и в воде не тонут...

- Он колдун?

- Не совсем, колдуны крест не носят, а у него их два: один на шее, другой - в серьге на ухе.

- У нас воины не носят серьгу в ухе!

- Не знаю, от какого древнего народа эта серьга в ухе, но это - оберег сильнее любого из ваших талисманов-амулетов. Носит у казаков её последний в роду, у которого нет родных братьев. Худо бывает атаманам, если громада решит, что он мог такого уберечь от смерти, а не уберёг!

- Что, атамана будут бить палками?

- Да нет, обычно камень на шею и - в реку. Атаманы только в походе имеют полную власть, а у себя дома - как громада решит..!

- Как ты думаешь, мулла, в чём разница между казаком и ордынцем?

- В вере прежде всего. Пока один - мусульманин, а второй - христианин, между ними пропасть. Потурчился казак - он уже больше, чем ордынец. Ордынец - просто добытчик, а потурнак - враг своей родине и народу. Ну, а если ордынец в нашу веру перешёл - не ждите от него пощады...! Не будем спорить, чья вера истинная: для вас ваша, а для нас наша. Бог один, но молятся ему по-разному..!

- Я вижу, ты умный человек, мулла! Как ты думаешь, вот вы в Киеве, Черкассах и такие же, как вы, в Москве и Рязани, один народ или нет?

- Если просто говорить, то одного деда внуки..! Во времена Киевских князей княжичей было больше, чем уделов да вотчин. С малых лет княжичам подбирали будущих дружинников-гридней. Подрастая и мужая, уходили на север в поисках уделов и подданых из числа тамошних инородцев. Там, где они оседали, появлялись городишки. Княжич мог даже из-за моря раздобыть себе жену, а дружинников в Киев за невестами не пускали! Каких жёнок по лесам находили, такие им и детей рожали. Так от дедовского корня новые ветки росли. Хотя, и чистопородных Рюриковичей чуть ли не на каждое село в князья хватает!

- Ну а здесь, в Черкассах, до прихода Бату-хана и сейчас один и тот же народ?

- Думаю, что Батый опоздал и на южно-русский народ влияния не имел... Ещё задолго до его прихода варяжские данники объединились и по имени своих господ, русов, стали зваться русскими, впитав в себя осколки скифов-пахарей, севрюков-сарматов, каракалпаков-печенегов, гузов-туркмен, берендеев, половцев, поляков-поршан.

- Тебя послушать, так своего ничего...

- Были и свои - волыняне-древляне, а дреговичам повезло, их рано под свою руку литовцы взяли, какими были славяне, такими в своих болотах и остались...

- Слыхал ты, мулла, как по-тюркски будет "зятев"?

- Нет, не слыхал.

- Киёв! Слыхал я, говорите вы о болгарах, что ваши - славяне, а они от утургуров и кутургуров произошли, а те - от гуннов... Были и туранцы-обры - как дым рассеялись, пропали, а может, и по сей день где-то на Балканах их воины свою косу заплетают? По-вашему говорить научились, были наши - стали ваши?

- Не стану спорить с тобой, крымский царевич, в Библии про то не писали, а чем дальше от тех времён, тем больше сказок и меньше правды... Это вы, ханы да князья, свою породу знаете, кто кому кем доводится...

- Скажи, мулла, была Киевская Русь, а сейчас её останки называют Украиной. Что значит "Украина"? От польского "краина" - страна?

- Поляки тут не при чём. Первой Украиной была Залесская Украина - между Окой и Волгой, сейчас есть у московитов казанская Украина. Наша Украина - рубеж, кордон, граница, кресы.

- Так, это ты истолковал чётко. Кто такие казаки?

- Местное население, используемое каким-либо государством для охраны своих границ. Казаки не все православные, есть и другие - касимовские или городецкие, азовские-на-Дону и придунайские.

- Я не совсем с тобой согласен, но что-то в твоих словах есть. Ты считаешь, что Украина зародилась на крымском порубежье у дымовых вышек-бекетов? Кто первый стоял на том рубеже?

- Ближе к степи - берендеи, а между ними и Киевской Русью, вдоль реки Рось - торки-гузы. Когда ряды их редели, Владимир Святославович захватывал поляков и пополнял теми поршанами их коши-лагеря. Так что думаю, что поршане - в значении "лапотники", крестьяне...

- Ну а другие были?

- Конечно, были! Любой лихой люд принимался, как в цыганский табор, на условиях коша-табора.

- Ты знаешь, что значит слово "курень", "кош"!

- А то... Курень - шалаш, казарма и хозяйственная единица у казаков, ещё - землячество... Ну а кош - это лагерь, база обоз...

- Кош совпадает, а про курень ты не знаешь. Когда люди кочуют в степи с семьями и стадами - это аульная кочёвка. А когда идут одни воины, без семей, каждую ночь охраняя свою стоянку - то это куренная кочёвка... Что значит у казаков слово "атаман"?

- Старший воевода...

- У татар - одаман - чабан, овечий пастух.

- В Библии пастырь и у людей бывает...

- От чего само слово "Москва" началось?

- Да от реки небольшой тамошней - Москвы-реки. Говорили монахи в Оптиной пустоши, что на языке тамошних инородцев Москва означала то ли медведицу, то ли мутную воду... Городок стал расти ещё со времён Юрия Долгорукого...

- Того князя, сын которого Киев сжёг и трое суток грабил?

- Того самого, Андрей Боголюбский.

- Почему "Боголюбский"?

- Княгиню Ольгу звали киевской, а могли по резиденции звать и Вышгородской. У того князя резиденция была не в Суздале или Владимире, а в Боголюбове...

- Тебя послушать, так и Искендер Грозные Очи имел родовое гнездо на Неве?

- Да нет, Александр Ярославич за бой со шведами-свеями прозван Невским, а родом он из-под Переяславля Залесского. Родовое гнездо его звалось Берендеево...

- Хм... Теперь можно понять, почему Искендер был аньдой Сартака, сына хана Бату и наследника Орды. Мало того, что его старшие братья наполовину половцы, так и вырос среди Чёрных Клобуков - берендеев..!

- Могло быть и так, царевич!

- ... А ещё говорят, что на весеннем льду того озера против рыцарей стояла на русской стороне личная гвардия Сартака - триста богатырей Азии.

- Такого не слыхал, но читал в Святом Писании от Иоанна: "Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец!"

- Как ты думаешь, мулла, кто в самом деле ближе к Киевской Руси - Московская Русь или Литовская Русь?

- Вопрос трудный - по живому не разделить! В далёком Львове оказался Золотой лев на фоне тризубых башен - со штандарта Юрия Долгорукого, а он и его потомки идут от Рюрика и Владимира Святославича, кроме великих князей, князья Долгоруковы и Горчаковы. Так и после развала Орды Крым с Казанью и Астраханью спорят, кому прямым наследником быть той грозной славы ордынской!

- Если в Астрахани другая ветвь чингисидов, то у "Золотого казана"-Казани с Крымом один корень - Улу-Мухаммед, основатель казанского ханства, сын старшего сына Тохтамыша - Джелал-ад-Дина, а первый Гирей, Девлет-Ходжа - ему двоюродный брат.

- Рассказывали чернецы в Оптиной пустоши, что был случай, что тот сын Зелени-султана стоял на коленях перед Христом и Богородицой, просил, чтобы защитили его от московской рати. Чудом небесным оказалась та помощь казанскому хану...

- Да... слыхал и я про тот случай, только не ждал Улу-Мухаммед, что зарежет его сын родной - Махмуд! Да и двое других сына из волков псами цепными сделались, Юсуп и Касым..! После Махмуда его потомки сидели на казанском троне: Ибрагим, Али-хан, Мухаммед-Эмин-хан. А за Абдул-Латыфа дед Менгли на московского князя Ивана III не выдержал - ногами топал, хоть и были большими друзьями и союзниками...

- Я не знал, что Абдул Казанский в родстве с ханом Менгли был...

- Дед как аменгерку, забрал вдову-царицу к себе в гарем в Крым с пасынком Абдул-Латыфом... Вот так и перешло право на Казанский трон к касимовским царевичам: Шаху-Али и Джану-Али... Ну, а перед всем этим отцов брат Сахиб-Гирей сидел в Казани, да сын Фатих-Гирея - Сафа..!

- Много крови пролилось с обеих сторон, много народа погибло..!

- Была и третья сторона, которая на Крымско-Казанско-Московской беде зарабатывала, наживалась на работорговле!

- Кто? Сарацины?

- Не только, и не столько арабы..!

- Не понял, царевич.

- Те самые, что пророка Иссу заказали на дереве распять!..

- Писал давнишний Киевский Митрополит Илларион, что убийство Христа – не случайность, а обычная для неблагодарных иудеев расправа над очередным

праведником.… Предпочитают они мрак свету, Спаситель Иисус пришёл не только к гибнущим овцам дома Израилева, закон которых он и не собирался нарушать, но и ко всем народам, которые осиял Благодатью!

- Про такое как-то и не думалось!

- Говоришь, мулла, нашего влияния не было на черкасов-казаков? Тут ты не прав! Представь себе, не было бы угрозы-Орды, были бы вы не вольными степняками, а чем-то, вроде волов в чужом ярме! Слушал я тебя с интересом. Что, бегут сейчас в Дикое поле с жёнками?

- Чаще без оных.

- Разве ты не видал, кто, как не татарки с ногайками да турчанками казачат-тум* по всему Дикому полю баюкают?

- Вероятно, ты прав, Ор-бей, но их матерей сперва крестят, а потом уж венчают. Кроме той матери, что родила, у казака ещё три матери: крёстная мать, мать-сыра земля-Украина и покровительница Божья Мать - Богородица!

- От разбойников-кипчаков я тебя заберу в Ферх-Кермен. Мой племянник, бей Менгли сказал, что хочет тебя выкупить. Это его право, если только он выживет. Будет время - поговорим в Ферх-Кермене. Скоро будем выступать, нужно навестить племянника...

Гвардейцы вьючили лошадей, готовясь уходить. Кипчакских джигитов вязали ремнями, как обычный ясырь, не было исключения и для бейского сына Исмаила. Уцелевшие соленники запрягали в ярма могучих серых волов. Все тронулись разом под присмотром тургаудов. Женщины и дети подняли крик и плач. Ор-бей подъехал к Тогрул-бею и сказал:

- Объясни людям, что если не перестанут выть, я уже сегодня сделаю так, чтобы их слёзы лились не зря. Если им сегодня нужны покойники, то они будут!

Тогрул-бей крикнул несколько слов, женщины забрали детей и все ушли с глаз Ор-бея...

Ислам-Гирей откинул засаленый полог юрты и переступил порог. У самого огня, свернувшись в клубок, спала знахарка, рядом с ней, на грубой постели, спал Менгли. Его сверкающие серебром доспехи висели на крючьях специального столба у изголовья. У постели, поджав под себя ноги, сидел Бекир, не спуская глаз с раненого.

- Ну что, внук, крепись! Если верить купцу, то твоему дяде осталось жить совсем мало. Сейчас я тебя не зову, но если свершится воля Аллаха и ты останешься один, то приезжай ко мне на службу. Я скажу тургаудам, чтобы вернули тебе оружие и лошадей. Ты не кипчак и не разбойник - мурза должен быть вооружён. Что будет нужно - говори Кипчак-бею, он сделает, что сможет. Жалко такого батыра, да что поделаешь - кесмет* - судьба!

- Она сказала, - Бекир показал на спящую знахарку, - что дядя будет жить долго и она вернёт ему его силу.

- Да поможет Аллах этой хрупкой женщине свершить такое большое дело! В общем, приезжайте или... приезжай в Ферх-Кермен!

Затанцевал под Ор-беем неджеди* и с места пустился красивой рысью...

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Есть мнение.